В ходе рассмотрения дела о разделе наследства суд назначил посмертную судебно-психиатрическую экспертизу. Известно, что усопший при жизни страдал психиатрическим заболеванием. Должен ли эксперт учитывать периоды ремиссии? Между тем, отсутствие объективности в суждениях специалистов и процессуальные ошибки неизменно приводят к ложным выводам. Необходимо указать на заблуждения экспертов, и сделать это можно с помощью рецензии.

Янина Зырянова и Полина Левитина (все имена и фамилии изменены) судились из-за наследства брата. Александр Щербинин в завещании поделил равными долями право на однокомнатную квартиру в Москве и банковские сбережения между ними и двумя несовершеннолетними внучками. Янина, старшая из сестер, утверждала, что половина имущества брата и его денег, а также вещи должны принадлежать ей. Оставшуюся половину пусть делят между собой Полина и ее внучки. Выслушав доводы сторон, в апреле 2018 года судья назначил посмертную первичную судебно-психиатрическую экспертизу. Необходимо было выяснить, страдал ли умерший психическими расстройствами на момент подписания завещания в 2015 году, мог ли руководить своими действиями и отдавать им отчет.

Из материалов гражданского дела следует, что Александр Щербинин 1941 года рождения с 1990 года до момента смерти проживал в Москве. На праве собственности ему принадлежала квартира в Бибирево. Жены и детей у мужчины не было. С 1993 года Щербинин работал спортивным врачом во врачебно-физкультурном диспансере. На протяжении 15 лет работы нареканий со стороны руководства не было. Однако в 2009 году от спортсменов и тренеров посыпались жалобы на поведение доктора. Якобы на приеме рассказывает неприличные анекдоты, сажает себе на колени девочек. При этом главный врач диспансера стал часто получать от Щербинина рапорты с «ценными указаниями». Последней каплей были стихи, зачитанные во время официального приема министру здравоохранения.

В октябре 2010 года доктор был направлен на психиатрическое освидетельствование в Психоневрологический диспансер №18 с целью определения профпригодности. В направлении было указано, что отрицательные тенденции в поведении Щербинина сохраняются, усиливаясь осенью и зимой. В разговоре с тренерами и родителями он объявляет себя главным врачом диспансера. Спортивные мероприятия посещает с опаской, при этом не надевает белый халат, а прячется среди зрителей. Опоздание на работу оправдывает разрешением мэра Москвы. Если не уходит с работы в 18.00, то ночует в кабинете, поскольку боится темного времени суток.

По результату освидетельствования проводился дифференцированный диагноз между шизофренией и органическим расстройством. Определялись признаки когнитивной дисфункции, тенденции к интеллектуальному регрессу. Не исключалось и наличие хронического психического заболевания эндогенного характера.

В мае 2014 года у Александра Щербинина была диагностирована гипертоническая болезнь. В августе 2014 — началось амбулаторное лечение в ПНД №18. Выяснилось, что ранее мужчина писал жалобы в различные инстанции: в полицию, мэрию Москвы, генералу Колокольцеву. Это были жалобы на «залетного наркомана, который вредит электроволнами, бьет его через стены электрошокером, проникает «запросто» в его квартиру путем сканирования прибором вневедосмственной охраны». Щербинин утверждал, что от воздействия электрошокером он несколько раз падал в своей квартире, и ссылался на справку об обращении в травмпункт, где зафиксировал синяки и ссадины. Тут же – писал, что с одобрения Минздрава и Генерального штаба ВС РФ успешно внедряет программу «О развитии призывной молодежи в современных условиях – основы экономической и военной мощи России». Заявлял, что убедил солидных ученых чистить зубы утром и на ночь, и об этом передавали «устно на ТВ и бегущей строкой».

В апреле 2015 года Щербинин завещал свое имущество поделить на четверых родственников, завещание с того момента не менялось. В феврале 2017 года был установлен диагноз «Гипертензивная болезнь с преимущественным поражением сердца». При этом у больного отмечалась ясность сознания. В марте 2017 года он был  доставлен в Психиатрическую больницу, после того, как начал звонить в двери соседей и требовать, чтобы его впустили. При этом мужчина то кричал, что живет в этой квартире, то утверждал, что он приехал на конференцию. Чтобы успокоить соседа, пришлось вызвать полицию.

В больнице пациент мало говорил о себе. Считал, что ему 41 год, что когда-то был женат, и был «какой-то ребенок». Рассказывал, что много лет служил в разведке (хотя объективных данных об этом нет). Ввиду диагностированных заболеваний подэкспертного перевели в Боткинскую больницу. По словам медперсонала, за время пребывания в стационаре его никто не навещал, никто не интересовался его судьбой. Между тем, пациент нуждался в постоянном внимании и уходе. Было решено перевести больного в ГКБ №1 им. Н.И. Пирогова. Как отмечалось в медкарте, при поступлении туда он даже не мог расписаться в согласии на госпитализацию. Умер Александр Щербинин в апреле 2017 года. В больнице им. Н.И. Пирогова его также никто ни разу не навестил.

В сентябре 2017 года Янина Зырянова обратилась в суд о признании завещания брата недействительным. Ее сестра Полина Левитина заявила в суде, что в день составления завещания она виделась с братом, и он был в здравом уме. Тем не менее, экспертная комиссия пришла к выводу, что в юридически значимый период Щербинин не отдавал себе отчета. Психическое расстройство на фоне прогрессирующей сосудистой и соматической патологии привело к когнитивному дефициту с полным нарушением социальной адаптации и критики. В свою очередь, это лишало подэкспертного способности понимать значение своих действий и руководить ими.

Пытаясь оспорить выводы экспертизы, Левитины заказали рецензию.

Проанализировав заключение, рецензент нашел в нем процессуальные ошибки. В частности, нет дат начала и окончания экспертизы, не отражены сведения об учреждении, ее проводящем, не указан экспертный стаж специалистов. Не указана дата, когда эксперты были предупреждены об уголовной ответственности. Форма экспертизы не соответствует требованиям действующего законодательства.

В заключении отсутствует собственная исследовательская часть. Эксперты лишь перепечатали данные из медицинских документов без чёткой хронологии. Данные о проведении дополнительных исследований (с обязательным указанием лечебно- профилактических учреждений, где были установлены диагнозы, и Ф.И.О. врачей, их ставивших) отсутствуют. Не применены методики экспертного анализа, соотношения личных знаний экспертов с литературными данными науки и практики, абстрактного мышления в сочетании с логикой. В заключении нет ни одного полного описания соматического осмотра, неврологического и психического состояния Щербинина, необходимого для правильной и объективной оценки его поведенческих реакций.

Диагноз подэкспертного — «Параноидная шизофрения» — поставлен необоснованно, ничем не аргументирован. Непрофессионально, безосновательно и неверно сделан вывод о психическом расстройстве больного, его степени выраженности. Ответы на вопросы не являются честными, исчерпывающими и верными. Выводы экспертов вызывают сомнения в их объективности и правильности. Необоснованно и неверно даны ответы о способности подэкспертного понимать значение своих действий и руководить ими в юридически значимый период. Эксперты ссылались только на собственные субъективные суждения, не применяя современные научные познания. Вышеперечисленные факторы являются основанием для признания данной экспертизы недействительной, а так же поводом для назначения повторной, более квалифицированной судебной экспертизы