Житель Краснодара завещал все свое имущество второй жене и младшей дочери. Пытаясь оспорить его решение, дети от первого брака обратились в суд, по делу была назначена комплексная психолого-психиатрическая экспертиза. Как это ни странно, члены комиссии, не имея медзаключений психиатров, смогли обнаружить у подэкспертного признаки психического расстройства.
В мае 2018 года в Прикубанский суд Краснодара обратились Вера Киянова и Евгения Чепракова (фамилии изменены). Женщины заявили, что являются родными сестрами и имеют право получить наследство после смерти отца. Однако по завещанию, все свое имущество он оставил второй жене и младшей дочери Екатерине, их сводной сестре. Эту сделку истицы просили признать недействительной.

Суд назначил первичную посмертную психолого-психиатрическую экспертизу. На разрешение был поставлен вопрос, мог ли Михаил Афанасьевич Киянов 1938 года рождения, подписывая в мае и августе 2000 года завещание и доверенность, понимать значение своих действий и руководить ими.
Из материалов дела и медицинских документов эксперт узнал, что Киянов работал директором ПХП «Заря» (название изменено). Был женат дважды. В первом браке родились дочери Вера и Евгения, от второго брака есть дочь Екатерина.
В 1992 году у Михаила Афанасьевича появились приступы стенокардии. В марте 2000 году был осмотрен неврологом с жалобами на головные боли, снижение памяти, внимания, работоспособности, настроения, аппетита и повседневной активности. Мужчине был поставлен диагноз «Дисциркуляторная энцефалопатия. Умеренные когнитивно-личностные нарушения. Эмоционально-волевые нарушения». В мае того же года он оформил завещание, а в августе – доверенность. В ноябре 2000 года был осмотрен неврологом. Согласно записи в медкарте, «за последние несколько месяцев состояние значительно ухудшилось». Вместе с подтверждением ранее установленного диагноза, доктор отметил также когнитивно-личностные нарушения. В 2002 году Киянов проходил курс лечения в стационаре кардиологического отделения Краевой клинической больницы №2 Краснодара.
Подэкспертный умер в ноябре 2017 года. При этом, по словам свидетелей, Киянова знали как человека активного, веселого и жизнерадостного: «Всегда сидел во главе стола». В 2012 году он похоронил свою мать, а в 2015 году его состояние резко ухудшилось. При этом в 2000-2001 годах внешне выглядел бодрым и здоровым.
Комиссия пришла к выводам, что Михаил Киянов при жизни обнаруживал признаки психического эмоционально-лабильного расстройства, что подтверждается заключением невролога, а в последующем отмечалась отрицательная динамика психического состояния. В ноябре 2015 года у него было диагностировано органическое астеническое расстройство с когнитивными нарушениями легкой степени. Были выявлены признаки качественных изменений психической деятельности, относящиеся к компетенции экспертов-психиатров. Ретроспективное исследование способности понимать и оценивать значение своих действий относится к их компетентности. Врачи в составе данной комиссии достоверно оценить степень изменения личности и психической деятельности не могут.
В юридически значимый период Киянов не осматривался врачом-психиатром, в медицинской документации сведения об этом отсутствуют. Кроме того, в деле отсутствуют значимые документы – завещание, доверенности – необходимые для экспертного исследования.
Вторая жена усопшего с выводами экспертизы не согласилась. По ее словам, на момент подписания завещания, супруг находился в здравом уме и никаким психическим расстройством личности не страдал.
Согласно рецензии на экспертизу, в заключении есть процессуальные ошибки. Не отражены полные сведения об органе или лице, которые назначили экспертизу. Нет полных сведений об учреждении, проводящем экспертизу, и Ф.И.О. юридически уполномоченного лица, которое обязано предупредить экспертов об уголовной ответственности. Документ не имеет чёткой структуры. Форма заключения экспертов не соответствует требованиям действующего законодательства.
Ответы на поставленные судом вопросы должны даваться максимально ясно и четко. После вывода о наличии или отсутствии у подэкспертного психического или иного расстройства дается заключение о выраженности этого расстройства и его влиянии на способность выполнять какую-либо юридически значимую функцию. В данной экспертизе члены комиссии не аргументировали свои ответы, нарушив тем самым требования нормативно-правовых актов. Это является абсолютно недопустимым и говорит либо о некомпетентности экспертов, либо об их преднамеренности.
Экспертиза не имеет юридической силы, так как эксперты надлежащим образом не предупреждались об ответственности за дачу заведомо ложного заключения.
Кроме того, она не объективна. Данные имеющихся медицинских документов неверно интерпретированы. Нет указаний на конкретные методы исследования и ссылок на информационные источники, а это имеет существенное значение для полноты и объективности экспертного заключения.
В заключении содержатся только данные, перепечатанные из медицинских документов и материалов дела, без чёткой хронологии, подтверждающих лабораторных данных и дополнительных исследований. Причем, конкретные источники информации не указаны. Отсутствует собственная, исследовательская часть экспертизы. Нет ни одного описания соматического осмотра, а также описания неврологического и психического состояния подэкспертного.
Документ не имеет четкой структуры. Нет чётких выделенных частей или абзацев. Повествование идёт сплошным текстом, таким образом, умышленно путая и вводя в заблуждение стороны судебного процесса.
Согласно требованиям, каждый специалист, участвующий в производстве комплексной судебно-психиатрической экспертизы, подписывает ту часть заключения, которая содержит описание выполненных им исследований, и несет за нее ответственность. Как видно из заключения, данные пункты приказа экспертами проигнорированы. Эксперты подписываются одновременно, а исследования, проведённые каждым экспертом в отдельности, отсутствуют.
Заключение носит формальный и поверхностный характер и не может считаться научно-обоснованным, полным, всесторонним и тщательным. Оно базируется лишь на собственных субъективных суждениях, а не современных научных познаниях. Это является основанием для признания экспертизы недействительной, а также поводом для назначения повторной, более квалифицированной судебной экспертизы.