На Кубани пенсионер завещал все свое имущество приемной дочери и ее сыну. Родная дочь обратилась в суд, требуя признать завещание недействительным, после чего была проведена посмертная психиатрическая экспертиза. Однако рецензия признала ее недействительной уже на первом этапе анализа.
Пенсионер Николай Климов (фамилии изменены) умер в 2018 году. Как показало вскрытие, причиной смерти 70-летнего мужчины явилась дисциркуляторная энцефалопатия на фоне ишемической болезни сердца и распространенного атеросклероза.
Спустя полгода было оглашено завещание умершего, согласно которому, все имущество он оставил приемной дочери Марии Головановой и ее 10-летнему сыну. Однако, в феврале 2019 года в суд обратилась Надежда Зарубина, заявив, что она является родной дочерью и законной наследницей. По словам истицы, произошла какая-то ошибка и, наверное, подписывая завещание, отец был «не в себе». Ведь он долго болел и не мог адекватно оценить ситуацию. По мнению Зарубиной, нужно признать завещание недействительным.

Суд назначил посмертную судебно-психиатрическую экспертизу, в рамках которой были изучены медицинские документы и материалы дела. Согласно бумагам, житель Курганинска Николай Климов с 8 по 20 января 2014 года находился в стационаре городской ЦРБ с диагнозом «Острый пиелонефрит», мужчина страдал им уже около двух лет. На момент госпитализации также была констатирована 3 стадия болезни Паркинсона в дрожательно-ригидной форме.
В сентябре 2015 года Климов был консультирован в Краснодарской краевой больнице №1 им. Очаповского. Согласно медкарте, ему был поставлен диагноз «Болезнь Паркинсона, 4 стадия по Хен и Яру, смешанная форма, с преимущественным вовлечением левых конечностей». Врачи отмечали умеренный темп прогрессирования, умеренные когнитивные эмоционально-волевые нарушения и выраженные нарушения функции движения и самообслуживания. В амбулаторной карте есть заключение невролога: «считает себя больным с 20 лет, когда появился тремор левой руки, с годами усиливался. Ухудшение началось в 2013-м, не лечился».

Спустя месяц, врачи Курганинской ЦРБ диагностировали обострение состояния. В 2017 году пациент осматривался неврологом. Отмечалось, что сознание его ясное, речь — в норме, чувствительность — сохранена. К материалам дела также была приобщена справка из психиатрического диспансерного отделения Курганинской ЦРБ, датированная февралем 2019 года. В ней указано, что Климов «у врача-психиатра не зарегистрирован».
Как выяснили эксперты, свое первое завещание мужчина подписал еще 2001 году: имущество переходило к супруге Людмиле. Однако она умерла в мае 2017 года, после чего Климов переписал завещание на Голованову и ее сына.

Согласно выводам, имеющиеся в материалах дела медицинские документы не отражают реального состояния подэкспертного в юридически значимый период. Отсутствие подробного описания его психологического состояния на май 2017 года не позволяет сделать категоричный вывод о его способности понимать значение своих действий и руководить ими. Глубину и тяжесть психического расстройства определить невозможно. Вместе с тем, наличие органического расстройства личности с учетом прогрессирования болезни Паркинсона снижало его способность к пониманию сложных проблемных ситуаций и прогнозированию возможных последствий своих действий. «С наибольшей долей вероятности можно полагать, что в юридически значимый период Климов по своему психическому состоянию не мог понимать значения своих действий и руководить ими», — заключили эксперты.
Мария Голованова, которая ухаживала за больным отцом в течение последних лет, заказала рецензию, которая выявила процессуальные ошибки. Так, например, в экспертизе не отражены полные сведения об органе или лице, ее назначившем; не указаны полные сведения об учреждении, ее проводившем. Заключение не имеет чёткой структуры, и в нем отсутствуют некоторые разделы. Повествование идёт сплошным текстом, что затрудняет его чтение и понимание. Отсутствует методичность и системность описания, это не только вводит в заблуждение всех участников процесса, но и противоречит основным принципам экспертизы: ясность, наглядность и очевидность.

Подписка экспертов об ознакомлении с уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения находится на одном листе с датами начала и окончания экспертизы, т.е. на первом, титульном листе. Не указана фамилии должностного лица, который, обязан был ознакомить экспертов с их правами и ответственностью в рамках ст.307 УК РФ. Следовательно, эксперты надлежащим образом не предупреждались об этом, а значит, экспертизу уже на этом этапе исследования можно признать недействительной.

Но рецензенты продолжили анализ. Как выяснилось, заключение носит поверхностный, научно не обоснованный и необъективный характер. Медицинские документы интерпретированы неверно и приведены без четкой хронологии. Не указаны ссылки на конкретные методы исследования и информационные источники. Эксперты проанализировали не всю медицинскую документацию и не провели собственных исследований. Абсолютно не изучен анамнез пациента, а дополнительных данных, которые свидетельствовали бы о наличии или отсутствии у Николая Климова психических расстройств, эксперты у суда не запросили. Например, в заключении нет ни одного полного описания соматического осмотра, описания неврологического и психического состояния. Но ведь это необходимого для правильной и объективной оценки поведенческих реакций человека! Более того, эксперты данные статусы даже не описывают. Склоняются лишь к субъективным и необоснованным суждениям, игнорируя утвержденные методики.

Если экспертиза комплексная, в ней указывается, какие исследования и в каком объёме провёл каждый эксперт, какие факты установил и к каким выводам пришёл. Каждый эксперт, участвующий в производстве комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, подписывает ту часть заключения, которая содержит описание проведённых им исследований, и несёт за неё ответственность. В данном случае – все эти требования были проигнорированы. Заключение эксперты подписали все вместе. Какие исследования кем были проведены, не указано.
Интерпретация заболеваний подэкспертного ничем не обоснована и не аргументирована. Значит, оценка психическому состоянию и способности Климова понимать свои действия, дана неверно.
Таким образом, неверно даны ответы суду.

В целом, по мнению рецензентов, заключение было выполнено с грубыми нарушениями действующего законодательства и без соблюдения нормативно-правовых актов, регулирующих проведение судебно-психиатрических экспертиз. К порученной задаче эксперты подошли без должной степени ответственности, честности и внимания. Выводы сделаны лишь на основе их субъективных суждений. Такое заключение нельзя признать доказательством по делу.
Ознакомившись с рецензией, суд решил в требованиях Надежды Зарубиной отказать.