Житель Севастополя Игорь Кокорев, желая отсудить наследство, подал иск к родной дочери. В 2018 году после смерти матери мужчина обратился к нотариусу, чтобы оформить права на квартиру усопшей, но узнал, что мать завещала ее двум несовершеннолетним правнучкам, а дом в Севастополе – внучке Татьяне. Сыну же — не оставила ничего.

Обратившись в суд, Игорь Кокорев (все фамилии изменены), заявил, что мать с 2005 года страдала возрастными заболеваниями, которые отражались на ее психике, и, подписывая завещание, она не понимала значения своих действий.

Нахимовский районный суд Севастополя назначил психолого-психиатрическую экспертизу Валентины Кокоревой 1938 года рождения.

Согласно медицинской документации, подэкспертная никогда на учете у психиатра не стояла, психическими заболеваниями не страдала. В 2015 и 2016 годах женщина перенесла два инсульта в результате системных соматических заболеваний. После второго инсульта — проходила стационарное лечение в неврологическом отделении 1-й Городской больницы Севастополя. Как отмечали врачи, пациентка пребывала в ясном сознании. В 2016 году диагностировался атеросклероз и гипертоническая болезнь 3 степени. После лечения в стационаре отмечалось кратковременное улучшение. В ноябре-декабре 2017 года Кокорева проходила лечение в терапевтическом отделении Горбольницы №2. Согласно записи невролога, состояние больной было тяжелым, но сознание оставалось ясным. Из-за выраженной сенсомоторной афазии – продуктивному контакту была недоступна. Отмечалось, что «глубокие рефлексы — средней живости».
По словам сына, Игоря Кокорева, после инсультов мать не могла себя обслуживать и почти не передвигалась. Сознание ее помрачилось, в памяти случались провалы, и она не всегда понимала, о чем с ней говорят.

В рамках гражданского дела также были опрошены свидетели. Согласно показаниям знакомой Игоря, Натальи Исаевой, несколько раз истец просил ее посидеть с матерью в 2015 году, также она провела с подэкспертной трое суток в 2017 году. «Бабушка Валя много плакала, жаловалась, что ее обижают. Нервничала, когда включали телевизор, все порывалась выйти на балкон», — сообщила Исаева.
Инна Алехина жила с Валентиной Кокоревой по соседству, поэтому знала и саму «бабу Валю», и ее внучку Татьяну. Иногда Алехина заходила к ней в гости. За чашкой чая престарелая женщина говорила, что сын к ней почти не приходит. Интересовалась жизнью, соседки вместе смотрели телевизор, а весной прогуливались по двору. После инсульта при разговоре бабушка иногда путала слоги, но мыслила ясно.
Другая соседка, Алена Ефремова, рассказала, что часто видела во дворе Кокореву и ее внучку. Бабушка ходила с палочкой. Как правило, бабушка была в хорошем настроении. Однажды, летом 2017 года, встретив Алену во дворе, Кокорева сказала, что сын украл у нее паспорт, и попросила позвонить Татьяне. При этом — говорила членораздельно, жаловалась, что сын ее обижает.

В целом, опрошенные соседи сходились в одном: бабушка не страдала психическими отклонениями и была в ясном рассудке. К ней часто приезжала внучка, а с сыном отношения были не очень хорошие.
Гражданская «супруга» истца, Марина Рысина сообщила, что также была знакома с подэкспертной, поскольку иногда приезжала к ней вместе с Игорем. По ее словам, после инсульта Кокорева часто была раздражительной, стала забывчивой, но могла очень долго поддерживать разговоры на отвлеченные темы. Игорь нанимал ей сиделок, но те быстро менялись: не могли ужиться с подэкспертной из-за ее тяжелого характера. Рысина подтвердила слова мужа о том, что бабушка плохо передвигалась. Часто звонила сыну по ночам и выясняла с ним отношения.

По словам внучки Татьяны, дочерям которой и была завещана квартира, после второго инсульта бабушка нуждалась в уходе, но сама участвовала в приготовлении пищи. Сама передвигалась по квартире, выходила во двор, гуляла и общалась с соседками.

Приняв во внимание материалы дела и обстоятельства, эксперты пришли к выводу, что в юридически значимый период Валентина Кокорева страдала тяжелым психическим расстройством: органическим расстройством личности с выраженным когнитивным снижением и эмоционально-волевыми нарушениями. Причиной — стали сосудистые заболевания головного мозга: церебральный атеросклероз и перенесенные инсульты. Поэтому в момент подписания завещания подэкспертная не понимала значения своих действий и не могла руководить ими.

Игорь Кокорев таким заключением был доволен и уже надеялся на скорый исход дела в свою пользу. Но Татьяна обратилась за рецензией, в ходе которой специалистам нужно было выяснить ряд вопросов:
— в полном ли объеме проведено исследование;
— является ли эксперт компетентным в области производства судебных психолого-психиатрических экспертиз;
— соответствует ли заключение процессуальным нормам и требованиям действующего законодательства.

Как показал анализ экспертизы, в ней были допущены процессуальные и методологические ошибки. В частности, отсутствуют даты начала и окончания исследований, сведения об учреждении, проводящем экспертизу, указаны неполно.

Кроме того, документ составлен не по форме. Экспертиза написана сплошным текстом. В ней отсутствуют не только необходимые разделы, но и даже абзацы. Отсутствует собственная исследовательская часть: эксперт просто перепечатал данные из медицинских документов и материалов дела, — без чёткой хронологии, подтверждающих лабораторных данных и дополнительных исследований. Нет ни одного полного описания соматического осмотра, неврологического и психического состояния подэкспертной, чтобы можно было правильно и объективно оценить её физическое и неврологическое состояние, психическое здоровье и поведенческие реакции. Неструктурированный текст и отсутствие четкой хронологии в описываемых событиях вводят в заблуждение всех участников процесса и противоречат основным принципам экспертиз: ясность, наглядность и очевидность.

Согласно нормативно-правовой документации, в ходе исследования психического состояния эксперты должны опираться на объективные международные диагностические показатели и методики. Это:
— Монреальская шкала оценки когнитивных функций (Mo CA);
— Краткая шкала оценки психических функций MMSE (mini-mental state
examination);
— Батарея лобной дисфункции (FAB);
— Шкала CAM (confusion assessment method);
— Шкалы оценки тревоги и депрессии, эмоционально-волевой сферы и т.п.

Используя эти методики, можно по баллам и суммам оценок четко определить степень и выраженность нарушения психических функций. Но ни одну из методик эксперты не применили, поэтому заключение свелось к субъективным и необоснованным суждениям.

В психологическом исследовании должны быть также отражены интро- и ретроспективный анализ медицинской документации и материалов дела, а также методики, тестовые задания и другие конкретные, общепринятые в практике методы. Однако эксперты проигнорировали и эти требования. Кроме того, в ходе выполнения экспертизы был грубо нарушен закон «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ».

Ввиду нарушений, допущенных экспертами, рецензент отмечает необоснованную и ничем не аргументированную интерпретацию заболеваний, имевшихся у Валентины Кокоревой. Оценка психическому состоянию дана необъективно. Заключение носит формальный и поверхностный характер и не может считаться научно-обоснованным, полным, всесторонним и тщательным.

Ознакомившись с выводами рецензии, суд назначил повторное психолого-психиатрическое исследование, по результатам которого оставил иск Игоря Кокорева без удовлетворения.