Жительницы Альметьевска после смерти отца обратились в суд и потребовали исключить 5-летнюю сводную сестру из числа наследниц. По словам девушек, отец был не в себе, когда признавал ее родной дочерью. Посмертная психолого-психиатрическая экспертиза показала, что мужчина в юридически значимый период находился в здравом уме и понимал значение своих действий. Однако процессуальные ошибки дают повод признать заключение недействительным.
В Альметьевский городской суд Республики Татарстан обратились сестры Нурмагомедовы, Лилия и Арина. В исковом заявлении они просили исключить из числа наследников 5-летнюю Викторию Нурмагомедову (все фамилии изменены), которая приходилась им сводной сестрой. По мнению девушек, в момент подписания завещания отец был психически не здоров, а Виктория вовсе не его дочь.
В ноябре 2018 года суд назначил комплексную психолого-психиатрическую первичную посмертную экспертизу. Необходимо было выяснить, страдал ли умерший Ильдус Нурмагомедов каким-либо психическим расстройством на 15 марта 2017 года; мог ли он понимать значение своих действий и руководить ими. В распоряжение эксперта были предоставлены материалы дела и данные медицинских карт.

Подэкспертный родился в 1958 году в Альметьевском районе ТАССР. Судя по записям в личном деле, жизнь его мало отличалась от жизни миллионов других советских граждан. В детстве Ильдус не отставал в развитии от сверстников. По окончанию школы поступил в Альметьевский строительный техникум, который успешно окончил. В 1979-1981 годах служил в армии, по завершению службы – женился. В браке родились две дочери: в 1985 году – Арина, а в 1987-м – Лилия. Согласно записям трудовой книжки, работать начал в 1975 году. Вначале — учеником автослесаря, бетонщиком на стройке, потом устроился оператором по добыче нефти и газа. Работал инженером ОМПС, мастером участков по обработке трубопроводов, мастером по строительно-монтажному участку. В 2016 году с должности начальника участка уволился по собственному желанию. Установлено, что в сентябре 2013 года Нурмагомедову было выдано разрешение на ношение оружия, действительное в течение 5 лет. Мужчина владел действительным водительским удостоверением и водил машину.
Как следует из записей медицинских карт, в начале 2006 года Нурмагомедов пребывал в стационаре неврологического отделения с диагнозом «Посттравматическая энцефалопатия с правосторонними сенсорно-моторными припадками». При описании анамнеза указывалось, что признаки болезни появились в 2004 году: судороги в правых конечностях и мышцах лица длительностью до 2 минут, которые самопроизвольно проходили. С 2004 года больной принимал фенобарбитал.
Также подэкспертный страдал от рака левой почки с последующим метастазированием в головной мозг, симптоматической эпилепсии, ЧМТ, гипертонической болезни и хронической почечной недостаточности. В 2010 году левая почка была удалена. В 2013 году Ильдус проходил лечение в связи с диагнозом «ЦВБ. Дисциркуляторная энцефалопатия с глазодвигательными нарушениями, открытая умеренно ассиметричная гидроцефалия». В 2015 году был диагностирован рак мозга и проведена операция по удалению внутримозговой опухоли. Также диагностировались очаговые поражения легких и хронический бронхит курильщика.
С 2011 по 2018 годы общее состояние подэкспертного оценивалось от удовлетворительного до средней тяжести. В январе 2018 года Ильдус Нурмагомедов умер от вторичного злокачественного новообразования легкого. По словам дочерей, с 2010 года по день смерти он находился в тяжелом состоянии. С 2004 года — находился под постоянным наблюдением врачей-неврологов из-за приступов, которые у него появились в результате ЧМТ в молодости. В 2008 году врачи обнаружили у мужчины признаки атеросклероза, а в ноябре 2010 года ему были прописаны сильнодействующие наркотические препараты.
Истицы также рассказали, что в силу заболеваний их отец был подвержен чужому влиянию, но при этом – «не соблюдал личные интересы и интересы прямых родственников». Утратив родственные связи и морально-нравственные ориентиры, открыто «сожительствовал» с некой Садыковой, но продолжал жить с супругой.
По словам свидетелей, отношения с Зульфией Садыковой начались еще до смерти жены. Законная супруга умерла в 2015 году, после чего Нурмагомедов переехал к любовнице. О рождении дочери в 2013 году он сразу рассказал родной сестре. Брат Ильдуса сообщил, что тот ездил встречать Садыкову из роддома. Свою дочку Нурмагомедов очень любил и даже не знал, что в свидетельстве о рождении она записана как «Виктория Ивановна». Только в 2017 году, когда ребенка нужно было оформлять в детский сад, Ильдус открыл документ и увидел отчество девочки. После этого, «закатив скандал» сожительнице, он подписал заявление об установлении отцовства и официально признал Викторию своей дочерью.
Зульфия Садыкова, мать девочки, связь с подэксперным не отрицала. По ее словам, до конца жизни он был в своем уме, и принимаемые препараты не оказывали влияния на его сознание. Муж сестры Нурмагомедова рассказал, что видел его незадолго до смерти, в декабре 2017 года, никаких психических изменений не заметил. Брат Нурмагомедова подтвердил, что Ильдус был в здравом уме и даже постоянно водил машину; значит, на его сознание никак не влияли ни препараты, ни болезнь. Сестра жены подэкспертного сообщила, что видела его примерно раз в месяц. В 2015 году в его поведении появились странности: ходил с тростью, часто падал, стал унылым. С сентября 2017 года путал события, в ноябре-декабре того же года стал путать имена. Уволился с работы, наверное, потому что стало тяжело выполнять обязанности, а машину перестал водить еще в 2016-2017 году. По словам родной сестры Нурмагомедова, уход с работы был вызван необходимостью заботиться о дочери: «Вика не ходила в садик, а он решил сидеть с ней дома».
Ознакомившись с материалами, эксперты пришли к выводу, что в юридически значимый период Ильдус Нурмагомедов не страдал каким-либо психическим расстройством, мог понимать значение своих действий и контролировать их.
В июне 2019 года Арина Нурмагомедова заказала рецензию. В ходе анализа экспертизы были выявлены процессуальные ошибки. На первом листе заключения не указаны даты начала и окончания экспертизы. Не отражены полные сведения об органе или лице, которые ее назначили. Документ составлен не по форме и не имеет чёткой структуры. В нем нет чётко выделенных абзацев, повествование идёт сплошным текстом, что очень затрудняет его восприятие.
В заключении отсутствуют следующие разделы: введение, анамнез, описание физического, неврологического и психического состояния, данные лабораторных и инструментальных исследований, психологических тестов, данные из историй болезни и медицинских амбулаторных карт с указанием ФИО врачей и дат осмотров. Также отсутствуют мотивировочная и заключительная части.
Экспертиза носит поверхностный, научно-необоснованный и необъективный характер, полностью не отражающий всех поставленных задач, и имеет неверную интерпретацию медицинских документов. В ней присутствуют только перепечатанные данные из медицинских и других документов, без чёткой хронологии, без подтверждающих лабораторных данных и дополнительных исследований, без обязательного указания ЛПУ, где были установлены диагнозы, и Ф.И.О. врачей, их ставивших. Как такового исследования медицинской документации не проводилось. Нет ссылок на конкретные источники информации. Абсолютно не изучен анамнез подэкспертного — объективный и субъективный. Отсутствует структурность, системность и методичность описания, что вводит в заблуждение всех участников процесса и противоречит основным принципам экспертизы: ясность, наглядность и очевидность.
Специалисты не стали ходатайствовать о получении дополнительной информации, свидетельствующей о наличии или отсутствии у Нурмагомедова психических расстройств. В экспертизе нет ни одного полного описания его соматического осмотра, неврологического и психического состояния, а это необходимо для правильной и объективной оценки.
В психологическом исследовании, должны быть также отражены: интро- и ретроспективный анализ медицинской документации и материалов дела, методики, тестовые задания и другие конкретные, общепринятые в практике методы психологического исследования состояния человека. Необходимо было провести анализ фото-, аудио- и видеоматериалов, а также письменного текста. Все это эксперты обязаны были запросить у суда, чтобы аргументированно ответить на поставленные вопросы. Это необходимо, чтобы исключить некачественное и недобросовестное исследование медицинских документов.
Согласно требованиям, каждый эксперт, участвующий в производстве комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы, должен подписать ту часть заключения, в которой описываются проведённые им исследования. В данном случае заключение подписано всеми экспертами сразу, и в нем не указано, какое исследование провел каждый из них.
Ответы экспертов не полноценны. В выводах они высказывают лишь свои собственные необоснованные и не аргументированные суждения, не подкрепляя их современными научными источниками и методической литературой. Это является основанием для признания заключения недействительным, а также поводом для назначения повторной, более квалифицированной экспертизы.