Житель Северодвинска завещал свое имущество постороннему человеку, оставив родственников ни с чем. Посмертная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза, назначенная судом, признала, что в юридически значимый период мужчина страдал психическим заболеванием. Однако в этой истории слишком много противоречий, чтобы признать заключение достоверным.

Определением суда была назначена посмертная судебная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза Семена Степановича Батулина (фамилии изменены) 1938 года рождения. Необходимость в проведении исследования возникла в связи с рассмотрением гражданского дела о признании завещания недействительным.

Эксперты должны были выяснить, страдал ли Батулин психическими расстройствами на момент подписания завещания 7 декабря 2017 года; каковы были личностные его особенности; понимал ли он значение своих действий и мог ли руководить ими.

Согласно материалам дела, подэкспертный родился в Архангельской области, был женат. В 1970 году родился сын, а в 1971 – дочь. В Северодвинске владел двухкомнатной квартирой площадью  41,8 кв.м. В 2003 году приватизировал ее, а в 2005 – оформил в собственность. Квартира является предметом спора.

Из медицинских документов следует, что в 2007 году Семен Степанович находился в стационаре хирургического отделения Центральной медико-санитарной части-58 в Северодвинске. В записях за тот же год есть упоминания о том, что подэкспертный страдал гипертонией и остеохондрозом. В октябре 2017 года ему поставлен диагноз «Артериальная гипертензия. Гипертонический криз». Мужчина находился на лечении в кардиологическом отделении с диагнозом «Гипертоническая болезнь 2 ст., риск 3. Осложнения». В 2010 году после эмоционального стресса отмечалось ухудшение здоровья. В период госпитализации в ноябре 2010 — жалобы на головные боли, головокружения, неустойчивость при ходьбе, боли в пояснице, коленных и голеностопных суставах.  В июле 2011 года на приеме у невролога Батулин жаловался на приступы с потерей сознания. Ему была рекомендована консультация психиатра. Согласно заключению врача, память пациента была умеренно снижена, интеллект — снижен незначительно, «когнитивное расстройство легкой степени в связи с сосудистым заболеванием».

В мае 2012 года подэкспертный был консультирован психоневрологом. Ему был поставлен диагноз «Энцефалопатия смешанного генеза с эписиндромом, дисфориями и психопатоподбными расстройствами». При этом, как ранее отмечали врачи, пациент уже не первый раз настойчиво требовал копии медицинских документов обязательно на бланках больницы. Условия оформления бланков диктовал сам.

В 2013 году диагностирована психопатия с периодическими дисфориями и негативизмом. Акцентуированная личность проявлялась «чертами требовательности и брутальной настойчивости». В дневниках невролога было указано, что Батулин постоянно грубил медперсоналу, предъявлял многочисленные неструктурированные жалобы немедицинского характера, постоянно требовал встречи с руководством и активно находил недостатки в лечебном процессе. Отказываясь принимать  рекомендованные ему препараты из аптечной сети ЦКБ, мужчина настаивал на приеме препаратов, купленных за свой счет. При этом обвинял лечащего врача в том, что терапия не является бесплатной. От консультации врача-психиатра отказывался.

В 2014 году обращался к врачам в связи с другими хроническими заболеваниями. В 2015 году Батулина госпитализировали в плановом порядке в ЦМСЧ-58 в кардиологическое отделение. При КТ-исследовании мозга выявлялись признаки смешанной атрофии мозга, постишемических изменений в височных долях и правой теменной. В период нахождения в стационаре пациент давал указания лечащему врачу: рекомендовал сделать ему массаж и клизму и поставить капельницу. При этом сам указывал врачу, какой препарат капать и в каком количестве. С марта по апрель 2017 года проходил стационарное лечение в неврологическом отделении ЦМСЧ-58. В апреле того же года Батулин проходил психологическое исследование. Когнитивные нарушения не выявлены, однако, врач отметил высокую личностную и реактивную тревожность.

В мае 2017 года — осмотрен врачом-психиаром. Установлен диагноз: «Органическое эмоционально-лабильное расстройство выраженной степени с умеренным когнитивным снижением».  В процессе госпитализации Семен Степанович отказался от части обследований.

В сентябре был госпитализирован в урологическое отделение. Лечение саботировал, антибиотики не принимал, не давал поставить инфузию и инъекции. При этом написать отказ от антибактериального лечения тоже не хотел.

В декабре 2017 года мужчина подписал завещание, в котором все свое имущество – квартиру в Северодвинске, большую библиотеку и предметы домашней обстановки завещал некоему Константину Трубачеву 1972 года рождения. В том же месяце у подэкспертного была диагностирована деменция смешанного генеза с аффективными поведенческими нарушениями. Состояние здоровья прогрессивно ухудшалось. Мужчина умер в январе 2018 года. Его дети и родственники по завещанию не получили ничего.

Сестра усопшего обратилась в Северодвинский городской суд  иском против Трубачева о признании документа недействительным. В качестве свидетеля был допрошен нотариус, составлявший завещание. Он рассказал, что в день подписания бумаги беседовал с Батулиным. Узнав, что мужчина хочет оставить имущество постороннему человеку, нотариус поинтересовался, есть ли родственники. Семен Степанович ответил, что есть сын, но он живет в Москве в своей квартире. Есть дочь, но она тоже не живет в Северодвинске, занимается медициной, давно состоялась в профессии, а потому – финансово обеспечена. Жены нет. Из беседы нотариус понял, что отношения с детьми были сложные. Семен Степанович рассказал, что, когда приезжал в Москву в гости к сыну, тот даже специально уезжал из квартиры.

В 2013 году завещание было оформлено на сестру, но в январе 2017 года Батулин переменил свое решение, сказав, что «у нее все есть». Трубачев помогал ему по хозяйству и в больнице: провожал, встречал, ездил за продуктами. Ни малейшего сомнения в дееспособности завещателя у нотариуса не возникло.

Константин Трубачев сообщил, что познакомился с Семеном Батулиным в 2014 году на собрании пушкинского общества, где тот выступал. Молодой человек писал стихи и попросил Семена Степановича дать рецензию. В дальнейшем это переросло в своего рода дружбу.

Из материалов дела известно, что свою квартиру подэкспертный хотел превратить в музей. В Северодвинске Батулина знали как деятельного публичного человека, который не сидел на месте, а активно участвовал в жизни города, выступал с лекциями, взаимодействовал с властью. Когда-то Семен Степанович был депутатом РСФСР. В последние годы жизни свидетели не замечали в общении с ним каких-либо психических отклонений: говорил правильно, мысли излагал четко.

Впрочем, как следует из медицинской документации, признаки психического расстройства появились у него в декабре 2017 года, т.е. незадолго до смерти.  До января 2018-го – нарушений мнестико-интеллектуальной деятельности не наблюдалось.

На основании проведенного исследования комиссия пришла к выводу, что Семен Батулин на момент подписания завещания страдал психическим расстройством, которое развилось на фоне смешанных заболеваний. По этой причине он не мог понимать значения своих действий и руководить ими.

Константин Трубачев заказал рецензию.

По заключению рецензента, экспертиза выполнена в нарушение требований ст. 25 федерального закона № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ». В ней не отражены полные сведения о том, кто назначил экспертизу. Не указано, в какой организации она проведена. Документ не имеет юридической силы, поскольку эксперты надлежащим образом не предупреждались об ответственности за дачу заведомо ложного заключения.

Члены комиссии не ответили аргументировано на вопросы, поставленные судом. Тем самым, нарушили нормативно-правовые акты, что говорит либо о некомпетентности экспертов, либо об их преднамеренном действии.

В заключении присутствуют только перепечатанные данные из медицинских документов и материалов дела, — без чёткой хронологии и подтверждающих лабораторных данных, без дополнительных исследований и обязательного указания ЛПУ, где были установлены диагнозы. Отсутствует собственная исследовательская часть. Нет ни одного полного описания соматического осмотра, неврологического и психического состояния подэкспертного. Данные медицинских документов интерпретированы неверно.

Документ не имеет чёткой структуры. В нем нет четких выделенных частей или абзацев, повествование идет сплошным текстом.

Согласно методикам, в комиссионной судебно-психиатрической экспертизе каждый из специалистов должен указать, какие исследования и в каком объеме провел, какие факты установил и к каким выводам пришел. Каждый эксперт подписывает ту часть заключения, которая содержит описание проведенных им исследований, и несёт за неё ответственность. В данном случае эти требования проигнорированы: заключение подписано всеми экспертами вместе.

Заключение носит формальный и поверхностный характер и не может считаться научно-обоснованным, полным, всесторонним и тщательным. Ответы на поставленные вопросы не являются честными и исчерпывающими. Выводы экспертов – сомнительны и не объективны. Экспертиза произведена с грубыми нарушениями действующего законодательства, что является основанием для признания ее недействительной.