Судебно-психиатрическая посмертная экспертиза дает оценку физического, неврологического и психического состояния умершего, а также его способности понимать свои действия и руководить ими. Однако субъективные поверхностные суждения экспертов и отсутствие надлежащих исследований делают такое заключение ничтожным.
Житель Туапсе Игорь Чутков (все фамилии изменены) обратился в суд с иском против Тофика Матевосяна и Лилии Восканян о признании недействительным договора купли-продажи земельного участка и жилого дома, а также применении последствий недействительности сделки.
По словам истца, недвижимость была продана в марте 2017 года его матерью, но, страдая психическим расстройством, она не могла руководить своими действиями. Женщина пыталась продать свой дом еще в 2014 году, но, благодаря нотариусу, сделка не состоялась. После этого она решила подарить дом внуку, и был составлен договор дарения. Но в мае 2017 года Чутков узнал, что мать продала дом еще в марте. Истец утверждает, что за недвижимость она получила 3000 рублей. Женщина подавала иск в суд о расторжении сделки, но заявление вернули. В августе 2017 года сын подал иск о признании ее недееспособной, была назначена экспертиза, но дело прекратили в связи со смертью Чутковой.
В судебном заседании супруги Матевосян и Восканян против требований возражали. По их версии, недвижимость была куплена на законных основаниях, и деньги выплачены в полном объеме.

Определением Туапсинского районного суда Краснодарского края в феврале 2018 года была назначена судебно-психиатрическая посмертная экспертиза. Из материалов гражданского дела известно, что Евдокия Чуткова умерла в сентябре 2017 года. Спорный договор был заключен 2 марта. С мая по июнь она находилась на стационарном лечении в психоневрологическом диспансере №4 с диагнозом «сенильная деменция с психотическими симптомами». Со слов сына, туда поместили ее впервые.
Евдокия Чуткова родилась в 1935 году, росла и развивалась нормально. Получила высшее образование, работала ревизором в ОБКОМе. Занимала руководящие должности. Была замужем, имеет взрослого сына. Ранее семья проживала в Екатеринбурге, но после смерти мужа, было решено переехать на Юг, в Туапсе. В городе старушка проживала одна в частном доме. По словам сына, психические отклонения он стал замечать 5 лет назад, но не придавал им значения. В течение последних 2 лет отмечалось стремительное ухудшение памяти и интеллекта. Чуткова перестала за собой следить, забывала выключить электроприборы. Периодически не узнавала сына. Кроме того, у нее появились галлюцинации. Говорила, что сын хочет убить ее, а внук ворует деньги. Часто говорила: «В моем доме люли штабелями лежат. Я боюсь их».
Из медицинской карты следует, что женщина страдала также гипертонической болезнью и атеросклеротическим кардиосклерозом. Алкоголем не злоупотребляла. В день перед поступлением, по словам родственников, бегала по двору с топором, видела галлюцинации, была не управляема. В контакте с инфекционными больными не была. Аллергоанамнез не отягощен.
Психическое состояние при поступлении: дезориентирована во времени, возбуждена, не сидит на месте. Высказывает бредовые идеи. Многоречива, голос громкий. Суждения примитивны. Мышление разорванное. Внимание истощаемо. Суицидальные мысли не высказывает. Наличие голосов отрицает. Критики к состоянию нет.
В июне 2017 года при выписке из психбольницы жалоб не предъявляла. Общее состояние было относительно удовлетворительным. Контакт ограничен. На вопросы отвечала многоречиво. Сознание было формально не нарушено. «Дезориентирована во всех сферах. Нуждается в постороннем уходе. Дементна. Критика к своему состоянию утрачена», — говорится в карте Чутковой.
По словам Полины Михайленко, проживавшей в соседнем доме на протяжении 20 лет, в последние 2 года Евдокия была какой-то странной. Начинала говорить нормально, а потом – речь ее становилось «какой-то странной». Несколько раз Полина провожала ее домой, потому что старушка забыла, где живет. При этом в доме было грязно, она ела с собаками. Летом ходила в шубе и в шапке, а зимой могла выйти на улицу с голыми ногами. Однажды в доме случился пожар, весь ремонт после этого делал сын. Но отношения с ним в последнее время были плохие.
Неадекватность Чутковой подтверждали и другие соседи. Родственники хотели поместить ее в психиатрическую лечебницу. Но без согласия пациентки ее не могли принять. Лишь после оформления сделки о продаже дома, денег за который она не получила, старушка согласилась пройти лечение. По словам знакомых умершей, она говорила, что ее «облапошили» и «дали 3 тысячи».
Ответчики Матевосян и Восканян в первом заседании иск не признали. По их словам, признаков неадекватности в поведении Чутковой они не заметили. Дом купили за 450 тыс. руб., понимали, что очень дешево, но, поскольку он после пожара, такая цена не смутила. Тем более, Чуткова сама говорила, что давно собирается дом продать. Вместе с покупателями старушка ездила в МФЦ, где оформляли сделку. На руки ей было передано 17 тыс.руб., а остальное должен был перечислить Пенсионный фонд России.
Изучив материалы дела и медицинские документы, экспертная комиссия пришла к выводу, что Евдокия Чуткова при жизни страдала сильным психическим расстройством. На момент заключения договора купли-продажи земельного участка и жилого дома она страдала сенильной деменцией и не могла понимать значение своих действий и руководить ими.
Тофик Матевосян заказал рецензию. Анализ экспертизы был проведен в марте 2018 года. Как выяснил рецензент, в заключении есть процессуальные ошибки. Отсутствуют даты начала и окончания экспертизы, не указаны основания для ее проведения. Кроме того, экспертиза должна называться комплексной первичной посмертной судебно-психиатрической. Не указан экспертный стаж специалистов, нет даты предупреждения экспертов об уголовной ответственности. Документ не имеет чёткой структуры.
Форма заключения экспертизы не соответствует требованиям действующего законодательства. Должен присутствовать раздел «Введение» (здесь указываются все материалы, поступившие для проведения экспертизы, конкретные методы клинико-психопатологического исследования, а также информационные источники, на основании которых эксперты проводят исследования и делают выводы). В «Анамнезе объективном и субъективном» должны быть указаны сведения о прошлой жизни и болезнях с приведением данных из показаний свидетелей, медицинских источников с указанием дат и ФИО врачей, ставивших ей диагнозы. Здесь же приводятся ФИО врачей, курирующих подэкспертную, даты прохождения диагностических обследований, их описания и динамика, а так же ссылки на другие источники. Также в экспертизе должно присутствовать описание физического, неврологического и психического состояния, данных лабораторных и инструментальных исследований, психологических тестов, из историй болезни и медицинских амбулаторных карт. Особое внимание уделяется описанию психического состояния и его динамическому наблюдению. Необходимы не оценочные понятия, а фактические данные исследования психического состояния. Эти разделы в экспертизе отсутствуют, как и мотивировочная, и заключительная часть.
Заключение носит поверхностный, научно-необоснованный и необъективный характер, имеет неверную интерпретацию медицинских документов, не содержит указаний на конкретные методы исследования и информационные источники. Фактически, в экспертизе присутствуют только данные, перенесенные из материалов дела и медицинских карт. Нет четкой хронологии, лабораторных данных и дополнительных исследований, хотя подэкспертная неоднократно находилась на амбулаторном и стационарном обследовании и лечении. Отсутствует собственная, исследовательская часть экспертизы.
Отсутствует структурность, системность и методичность описания, что вводит в заблуждение и противоречит основным принципам и трем основным критериям к заключению: ясность, наглядность и очевидность.
В ходе исследования психического состояния эксперты должны были отразить и ретроспективно оценить состояние Чутковой, ссылаясь на объективные международные диагностические показатели и методики. Но в данном случае психическое, психологическое, соматическое и неврологическое состояние подэкспертной не описано. Исходя из этого, оценка психическому состоянию и её способности понимать значение своих действий и руководить ими дана необъективно. Заключение носит формальный и поверхностный характер и не может считаться научно-обоснованным, полным, всесторонним и тщательным.
Ответы на поставленные вопросы не являются честными, исчерпывающими и верными, выводы экспертов вызывают сомнения в объективности и правильности. Заключение противоречит действующим требованиям законодательства, произведено с нарушениями, без строгого соблюдения нормативно-правовых актов, должной степени ответственности, честности и внимания к подобным типам экспертиз. Экспертная комиссия ссылалась только на собственные субъективные суждения. С учетом этих фактов, заключение является ничтожным.
Суд принял выводы рецензии. Указанные в ней обстоятельства явились основанием для назначения повторной экспертизы.