Ленинский районный суд Севастополя рассматривает имущественный спор двух жен одного мужчины. Разногласия возникли из-за автомобиля Kia Rio 2012 года выпуска, сумма иска оценивается в 505,4 тыс.руб. Известно, что каждая из соперниц имеет свой козырь, однако, на чьей стороне окажется суд?

В 2017 году жительница Севастополя Алена Жураева подала в суд иск против Марины Жураевой (фамилии изменены). В заявлении она указала, что в мае 2016 года купила подержанный автомобиль Kia Rio в хорошем состоянии. Договор купли-продажи и расписка о передаче денег были подписаны с Анжелой Корсун, прежней владелицей машины, в тот же день. Заплатив деньги, Жураева приехала на домой на иномарке, но на учет в ГИБДД ее не поставила.

В тот период Алена носила другую фамилию, поскольку ее нынешний муж Олег находился в состоянии бракоразводного процесса. Чтобы «мирно» развестись, мужчина предложил передать Kia Rio во временное пользование законной супруге. Чтобы скорее выйти замуж за любимого, Алена согласилась. Но Марина Жураева, ничего не сказав Олегу, поставила машину на учет и оформила на себя все необходимые документы. Лишь когда супруги начали процесс о разделе совместно нажитого имущества, выяснилось, что автомобиль был обозначен как собственность Марины. В суде экс-жена заявила, что машина принадлежит ей на законных основаниях, а подписи в договоре купли-продажи и расписке между Аленой Жураевой и Анжелой Корсун – не действительны.

В апреле 2018 года для определения подлинности этих подписей суд назначил почерковедческую экспертизу.

В исследовании применялись визуальный, инструментальный, графический, качественно-описательный и сравнительный методы. Установлено, что оба документа выполнены на белых листах А4. Договор напечатан на принтере, а расписка – выполнена от руки. При этом все подписи Жураевой и Корсун выполнены шариковой ручкой. Термического и светового воздействия не обнаружено. Признаков изменения цвета или обесцвечивания красителей материалов письма и бумаги, изменения морфологических признаков печатного текста, распечатанного на лазерном принтере, не имеется. Не было обнаружено и следов подчистки, дорисовки и дописки. На хроматограммах отсутствуют пики, которые могли бы принадлежать остаточным растворителям. «Отсутствие растворителей в штрихах подписей делают их непригодными для исследования, поэтому определить давность исполнения подписей не представляется возможным. В красителе пасты выявлен фенилгликоль. Согласно методике, если документ изготовлен более 2 лет назад, то штрихи являются не пригодными для исследования, поскольку в них фенилгликоль отсутствует. Исследуемые подписи выполнены менее 2 лет назад, следовательно, и документы были составлены менее двух лет назад, а значит, указанная в них дата не соответствует фактической», — к такому выводу пришел эксперт. Если дата не соответствует фактической. Значит, и подписи ненастоящие.

В июне 2018 года в интересах Алены Жураевой была выполнена рецензия экспертизы. Выяснилось, что в заключении отсутствует информация о стаже работы специалиста. Между тем, российское законодательство требует указания именно стажа работы по специальности, а не опыта, о котором пишет эксперт. Не указано и точное место проведения экспертизы. Этот факт вызывает противоречия.

Где располагается экспертная организация, не ясно. Так, на первой странице заключения в верхней части и внизу указан адрес в Санкт-Петербурге, а в оттиске печати, которой заверена подпись эксперта, — адрес в Севастополе. Федеральный закон требует указания точного места производства экспертизы, что особенно актуально, если в ходе исследования применяется аналитическое оборудование, например, газовый хроматограф.

Вызывает недоумение квалификация эксперта. В заключении сказано, что специалист имеет «свидетельство на право проведения самостоятельных судебных экспертиз, выданное ЭКК ГУВД Краснодарского края от 20 мая 2005 года». Такой экспертной специальности в природе не существует. Аттестация экспертов по специальности «исследование возраста рукописных записей и оттисков печатей» в России до сих пор нигде не проводится. Но в судебно-экспертных учреждениях Минюста России утвержденная методика «Определение давности выполнения реквизитов в документах по относительному содержанию в штрихах летучих растворителей» применяется на практике. При этом эксперт должен быть аттестован по специальности «Исследование материалов документов» и пройти специальную подготовку в СЭУ Минюста России, а вовсе не в ГУВД.

В данном случае эксперт не подтвердил свою квалификацию, поэтому разрешать вопросы, поставленные судом, он просто не имел права. Это свидетельствует о том, что рецензируемое заключение оформлено с нарушением федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации».

Однако, пройдемся и по выводу. В нем эксперт ссылается на отсутствие фенилгликоля в штрихах подписей. Согласно методике, «реквизиты в документе, выполненные чернилами различных видов, возраст которых на начало исследования составляет заведомо 2 года и более, непригодны для применения». То есть, вывод эксперта был бы обоснованным, если бы подписи в документах были выполнены чернилами. Но в данном случае эксперт сам же указал, что подписи выполнены пастой шариковой ручки, а в ее рецептуру входит фенилгликоль. Указывая на непригодность реквизитов, специалист вводит суд в заблуждение. При этом сам вывод эксперта вызывает сомнения в полноте исследований, точности полученных результатов и их аргументированности.

Необходимо отметить, что методика установления давности нанесения подписей предполагает изучение процесса естественного старения штрихов при условии хранения документа без доступа света при комнатной температуре. В экспертизе ничего не сказано об условиях хранения исследуемых документов до исследования. Данные об этом у суда не были запрошены. Следовательно, выводы нельзя считать обоснованными и достоверными.

Эксперт допустил многочисленные нарушения методики исследования и действующего законодательства. Исследуемые штрихи все-таки имеют давность исполнения около 24 месяцев с момента их нанесения, что говорит о подлинности подписей в обоих документах.

Учитывая все вышесказанное, после проведенных исследований эксперт мог сделать выводы лишь о невозможности решить вопросы о времени выполнения документов. При качественном и многоэтапном исследовании с соблюдением методики исследования его выводы были бы другими. В данном случае — ответы не являются исчерпывающими, а сделанные выводы — не достоверны и вызывают обоснованные сомнения в правильности.

Ознакомившись с материалами рецензии, суд назначил повторную почерковедческую экспертизу. Ее проведение было поручено другому специалисту. В результате исследования подписи в договоре купли-продажи и расписке о передаче денег за приобретенный автомобиль были признаны подлинными.